Отыскался след копьетрясов!
Возрастная категория 18+
А вы знаете, что знаменитая фраза «Отыскался след Тарасов» из знаменитой гоголевской повести в издании 1835 года напечатана как «След Тарасов отыскался»? И что оно вообще очень сильно отличается от исправленного цензурой издания 1842 года, по которому это произведение изучают в школе? Этим обстоятельством с удовольствием пользуются украинские националисты, но издание 1835 года я бы советовал прочитать всем любителям истории, хотя бы для того, чтобы понять какое у нас непредсказуемое прошлое. Но в этом материале речь пойдет не о Тарасе, а о копьетрясе.
Словом «копьетряс» можно перевести «фамилию» Шекспир. Об этом я писал не очень давно, выдвинув гипотезу о том, что под таким псевдонимом творил в XVII в. коллектив авторов-юмористов, хорошо осведомленных об одном историческом анекдоте. Однажды во времена императора Веспасиана, который умел и любил хорошо пошутить, фраза «Деньги не пахнут» — его работа, был замечен некий оборванец, шествовавший без штанов, в одной коротенькой сорочке, едва прикрывавшей срам. Ну, как прикрывавшей… Срам был довольно крупным и всё время норовил показаться из-под одежонки, веселя оказавшуюся поблизости публику. Узнав об этом, Веспасиан экспромтом процитировал строку из Гомера:
Шел, широко выступая, копьем длиннотенным колебля.
Шутка так запомнилась, что даже попала на страницы книги Светония «Жизнь двенадцати цезарей».
Каково же было мое удивление, когда описание подобного происшествия я обнаружил у автора, писавшего спустя примерно 900 лет после эпохи первых римских императоров, к числу которых принадлежал Веспасиан. У Лиутпранда Кремонского в «Возмездии» читаем:
Гизельберт же был узнан, избит, связан и полунагой доставлен к королю Беренгару. И вот, будучи приведен к нему без штанов, одетый в одну лишь короткую рубаху, он, тотчас бросившись королю в ноги, нечаянно открыл свои гениталии так, что все едва не умерли от смеха. Король же, любя благочестие, оказал ему милосердие, которого тот не заслуживал, не воздав злом за зло, как того желал народ, но тотчас же, омыв и одев в лучшие одежды, разрешил ему уйти.
Отождествлять Веспасиана и Беренгара, конечно же, не следует, но явный намек на то, что они могли быть современниками, здесь присутствует.
В работах Лиутпранда Клермонского можно найти не только след утраченных бедолагой штанов, но и целого пласта итальянской истории — того самого, который зияющей дырой вопиет о своем отсутствии в кругу традиционных античных источников. Почему-то не принято задумываться над тем, что Рим был крупнейшим, но не единственным могущественным городом на Апеннинском полуострове. Неаполь и Милан, например, уже в античные времена были хорошо развиты и плотно заселены, имели множество подчиненных земель и колоний, но вот по количеству письменных источников, сохранившихся от ранних этапов их развития, ни в какое сравнение с Римом не идут. Честно говоря, о таковых источниках мне вообще не доводилось слышать.
Вот, допустим, Милан был меньше Рима раза в три. Тогда и источников о нем должно было сохраниться меньше раза в три, ну пусть в десять. Там должны были бы действовать свои Ромулы, Аппии Клавдии, Муции Сцеволы, Суллы и Марии, Катоны и Каталины. А много ли мы знаем античных героев Милана? Ноль целых, ноль десятых. О галлах и прочих варварах известно, пожалуй, больше, чем о жителях Милана и других не менее могущественных античных итальянских городов.
Так вот, в произведениях «средневековых» авторов история северной Италии вдруг начинает фонтанировать фактами не хуже римской. И, что самое интересное, их круг очень заметно пересекается с последней. Например, у Лиутпранда Клермонского упоминаются как его современники — … туски и вольски! Туски — это бывшие этруски, ассимилированные римлянами еще в республиканскую эпоху. И вот пожалуйста: спустя 1000 лет они, оказывается, живы-здоровы. Ну, ОК, с тем, что туски уцелели и даже на своей новой родине — в Тоскане — смогли спустя ещё 500 лет(!) учредить «Эпоху Возрождения», стиснув зубы соглашаются даже официальные историки (согласись они с этим во всеуслышание — и параллель «этруски = русские» сразу же выйдет за рамки шуток Михаила Задорнова). Но вольски-то, вольски! Это же народ, который воевал с римлянами лет за 400 с гаком до Рождества Христова, и был, конечно же, довольно рано побежден и, как же без этого, ассимилирован. И вот мы видим этих ребят вполне боеспособными спустя чуть ли не полторы тысячи лет после подвигов Кориолана!
Но это еще не всё. Готовы? Набрали в грудь воздуха? У Лиутпранда Клермонского упоминаются… пунийцы! Пунийцы, Карл же ты Лысый! Это те самые африканцы, которые так достали римлян своими опустошительными набегами на южноитальянские провинции, что родилась даже фраза «Карфаген (это их столица) должен быть разрушен»! Пунические войны Рим вел в III-II вв. до н.э., и если вольски, во-первых, в рассматриваемой средневековой книге могут быть статистической погрешностью (упоминаются один раз), а во-вторых о них и в античных-то источниках, кроме как у Тита Ливия, мало что написано, то войны с пунийцами — совсем другое дело. Победы в Пунических войнах — одно из главных национальных достижений древних римлян. Говорили о таковых много и охотно. И вот спустя 1200 лет средневековый писатель опять пишет о пришельцах из Африки, пунийцах, которых, казалось бы, извели под корень, сравняв с землей их город и даже посыпав солью почву. Вот ведь какие живучие! И пишет Лиутпранд об этих беспредельщиках вновь как о самых злостных врагах Рима, ущерб от разбоев которых превышает чуть ли не разорения от набегов венгров и сарацин вместе взятых. Причем Лиутпранд называет их именно пунийцами, и никаких ссылок на то, что с ними Рим когда-то уже успешно разделался не делает!
Правда, противоборство с африканскими разбойниками на этот раз закончилось как-то даже мило: один обиженный своими перебежчик собрал отряд из 60 римлян. Они навяляли пунийцам разок на большой дороге, когда те возвращались с награбленным, после чего, воодушевленные героическим примером жители южной Италии свергли иго африканцев силами местной самообороны. Никаких тебе Фабиев Кунктаторов и Сципионов Африканских…