Сталин и сплавы

«Все-таки, странный у вас ресурс. Вроде, на революционной тематике специализируетесь, а пишете все больше о каких-то частностях: Транссибирской магистрали, Кузнецком каменноугольном бассейне. Неужели других тем нет?» — скажет мне воображаемый оппонент. «Видишь ли, Юра, — отвечу я, — обо всем остальном — партийных программах и фракциях, подпольной борьбе, хронологии революций и гражданской войны столько уже написано, что на одно только чтение можно полжизни потратить, да и писали люди с доступом к источникам и литературе куда более широким, чем у меня, исследователя-одиночки. И что, стала от этого понятнее картина? Ничуть. По-прежнему главный вопрос — как кучка плохо образованных аферистов с криминальным менталитетом захватила власть в огромной, мощной стране — остается невыясненным. Давай пофантазируем на эту тему, а заодно освоим азы металлургии».

Рассмотрим для начала вот эту корявую карту:

Я совместил на ней цветную иллюстрацию о залежах железа в Миннесоте (красные узкие полоски на зеленом фоне слева вверху) с первой попавшейся контурной картой США. От руки добавлены также темный прямоугольник на месте Пенсильвании (угольные месторождения) и красная стрелка, ведущая в Атлантический океан.

Главное здесь — американские Великие озера: слева направо идут Верхнее, Мичиган, Гурон, Эри и Онтарио. Все они соединяются между собой системой проливов и каналов, а по реке Святого Лаврентия имеют выход к портам восточного побережья США.

Месторождения руды в штате Миннесота в наше время уже истощились, но во второй половине XIX – первой половине XX в. имели важнейшее значение не только для американской, но и для мировой экономики. В Пенсильвании, в городах Питтсбург, Джонстаун в те времена работали мощные сталеплавильные заводы, что может показаться странным, ведь руду добывают не в Пенсильвании, а в Миннесоте.

Теперь минутка металлургии. Чтобы страна считалась промышленно развитой, нужно изготавливать много машин, самых различных, от домашних швейных до карьерных шагающих экскаваторов. Все это делается из железа, только в научной литературе это слово не используется, принято говорить «чугун» и «сталь». Чистое железо очень непрочно и годится, разве что, на оконные шпингалеты, если кто-то еще помнит, что это такое. Чтобы сделать хорошие нож, топор, шестерню, обшивку корабля, танк, нужна сталь — сплав железа с углеродом, которого там меньше процента, но без него ничего не получится. Сталь проще всего получить в промышленных объемах из чугуна, в котором углерода побольше, но и механические свойства у этого материала другие. Углерод содержится в угле (каменном или древесном), который в металлургии служит заодно и топливом. Подробности этого техпроцесса каждый без труда может найти самостоятельно, но основная мысль должна быть понятна: страна, у которой есть железная руда и уголь, и которая знает, как ими правильно распорядиться, многократно повышает свои шансы на то, чтобы быть гегемоном на своем континенте, а то и в мире.

Теперь об оборудовании. Руду смешивают с углем слоями (как в салате «селедка под шубой»), добавляют известь, еще кое-какие вещества и плавят в доменных печах — цилиндрических конструкциях высотой с девятиэтажку, а то и больше. Это непрерывный, трудоемкий, опасный, энергозатратный, требующий больших капиталовложений процесс, но если где до него дотумкали — там, считай, дело в шляпе: будет и индустриализация, и прогресс, и качественные медицина с образованием, и гражданское общество, и оборонная мощь и все дела.

Есть еще один фактор. И уголь, и руду промышленно развитая держава должна перерабатывать в огромных количествах, исчисляющихся даже не вагонами, а железнодорожными составами, то есть к домнам и шахтам должны вести удобные подъездные пути, сухопутные или водные. С этой точки зрения система Великих озер — небывало щедрый подарок природы, доставшийся США. На ее западной оконечности — у озера Верхнее, в Миннесоте — можно добывать железную руду, на восточной — у озера Эри, в Пенсильвании — уголь, а перевозить все это, равно как и готовую продукцию — по самой водной системе, имеющей выход в Атлантический океан. Только вот промышленно-развитые страны сырье стараются не продавать. Именно поэтому от сталеплавильных заводов рукой подать до «автомобильной столицы» США Детройта и до Чикаго, откуда это все управляется и финансируется. А вот получающиеся из стали автомобили, оружие и т.п. уже можно продавать с большой прибылью тем, кто их делать не умеет и/или подобными природными ресурсами не располагает. Все это и есть костяк былого американского могущества, который к концу XX в. обветшал и в наши дни презрительно называется «ржавым поясом».

Теперь понятно, почему сталеплавильные заводы находятся в Пенсильвании, а не в Миннесоте: отсюда гораздо ближе к портам Атлантики, где чугун и сталь проще сбыть, а значит здесь и сплавлять уголь с рудой целесообразнее. Неподалеку, на озере Мичиган, есть еще один сталеплавильный гигант — в городе Гэри. Заметим также, что страна, производящая в изобилии чугун и сталь, может раньше других приступить и к постройке железных дорог, еще больше повышая эффективность логистики, а также возводить небоскребы, большие океанские корабли и много чего еще.

Подобные комбинации, когда обильные залежи железной руды находятся неподалеку от залежей угля, не часто, но встречаются и в других местах. В Европе, например, это Рурский бассейн в сочетании с Эльзасом и Лотарингией — давние причины раздоров между Германией и Францией. В Российской империи уголь Донбасса сочетался с Криворожским рудным месторождением и т.д.

С каждым годом за углем и рудой приходится спускаться все глубже под землю. К тому же добыча минерального сырья для черной металлургии очень громоздка и одновременно грязна. Прекрасная природа Великих озер, берегов Рейна, украинских степей превращается в загазованное месиво, среди которого мало кто захочет надолго оставаться по доброй воле. Поэтому наемным горнякам нужно хорошо платить и, по возможности, как можно больше внимания уделять механизации трудоемких и опасных процессов, природоохранным мероприятиям. Если этого не делать, рабочие угольной и металлургической промышленности очень быстро проявят недовольство, да такое, что и до революции рукой подать. С другой стороны, механизация, сокращение рабочего дня, обеспечение рабочих нормальными условиями труда и приличной зарплатой могут привести компанию к банкротству, потому что заложив более высокие чем у конкурентов издержки в цену, она рискует потерять рынки сбыта.

Итак, оптимальными условиями для черной металлургии являются следующие:

1. взаимная близость месторождений угля и железной руды; уголь подходит не любой, желательно, чтобы он был коксующимся;
2. наличие удобных подъездных путей как между источниками сырья, так и для вывоза готовой продукции;
3. наличие нетребовательной рабочей силы, лучше всего непосредственно рабов.

Да, капиталисты — люди циничные и рабским трудом не брезгуют даже в наши дни, это не секрет. Профсоюзы они рассматривают как необходимое зло, и с чувством нескрываемого облегчения узнают о том, что по какой-то причине рабочие не могут объединиться для отстаивания своих прав. Надо добавить, что черная металлургия, в отличие, например, от машиностроения, особо умных рабочих и не требует. Даже от самых квалифицированных из них, не в обиду будет сказано, ожидают скорее сноровки и физической силы, чем специальных технических знаний, глазомера и развитой мелкой моторики мышц. В общем, для черной металлургии рабы вполне подойдут, по крайней мере на первое время. В Российской империи на домнах в начале XX в. были заняты именно вчерашние рабы — крестьяне-отходники, основной задачей которых было подвозить в тачках руду и уголь и ссыпать в домну. В более же ранние времена — при Демидовых на Урале — другие варианты даже не рассматривались: в шахтах и при печах работали почти исключительно посессионные крепостные крестьяне, а не вольнонаемные.

Теперь представьте себе: в США и Западной Европе государства в партнерстве с богатейшими капиталистами организуют гигантские металлургические комбинаты, понимая, что в скором времени за новые источники сырья придется воевать. В то же время близ неприметного российского городка Кузнецка лежат себе спокойненько небывало богатые залежи отличного каменного угля, да еще близко к поверхности и толстенными пластами! Его там так много, что объем этого единственного бассейна превосходит все европейские вместе взятые. Но этого мало, буквально в нескольких сотнях километров, на южном Урале, находятся столь же фантастически обильные залежи железной руды! Это же мечта любого тогдашнего предпринимателя, понимающего толк в большом бизнесе. Одно плохо: находится все это в России, государстве, которое с трудом идет на дипломатические и экономические контакты. К тому же подъездных путей к этим богатствам нет.

«Если нет, значит надо построить!» — восклицают капиталисты, и начинают настойчиво убеждать русского царя (сначала Александра III, затем Николая II) в необходимости строительства железных дорог, ведущих к сибирским залежам. Для этого щедро выделяются кредиты, да только вот зачем на самом деле нужна эта магистраль, царю не договаривают. Мол, сливочное масло будем в Европу возить, зерно, лес, пеньку, все как обычно. Про каменноугольное же месторождение, — Кузбасс, — напротив, пускается слух, что оно, хоть и обширное, но пока неперспективное.

«Ну, хорошо, — продолжали размышлять иностранные капиталисты, — вот обманем мы русских, приберем к рукам Кузбасс, заставим построить до него железную дорогу, а дальше что? Везти продукцию в Европу через черноморские проливы, на конкурентные рынки? Так это на одних только таможнях разоримся… Тэкс-тэкс… Слушайте, а ведь Земля-то круглая! У России же есть еще и выход к Тихому океану! Вот докуда нужно тянуть Транссиб! Там тишь да гладь, никаких таможен, до берега довезем, а дальше хоть в Сан-Франциско, а хоть и в Нью Йорк, Панамский канал-то уже на подходе». И опять к царю:

– Ваше велико, нужно еще немножко потрудиться, железную дорогу до Тихого океана дотянуть.

– Да сколько можно?! — отвечает спросонья Николай. — Я вам уж и так этих железных дорог понастроил — впору экватор обмотать. Жить-то когда? У нас на дворе, чай, «бэлль эпок», а это значит, что надо всячески веселиться, наслаждаться моментом, особенно в мои молодые годы! — И хотел уже идти дальше тусить с братом Вилли и братом Джорджи, но капиталисты не унимаются:

– Государь император, страна-то у вас смотрите какая большая, а Дальний Восток не защищен. Вдруг Япония нападет?

– Япошки-то?! Ха! Не смешите мои искандеры броненосцы. — Так ответил, но на всякий случай немножко новых военных кораблей закупил. А вот на строительство железных дорог в направлении Тихого океана действительно решил временно забить, мол, царь я или поросячий хвостик? Ну-ну…

Спустя пару лет как снег на голову:

– Царь-батюшка! Война! Японцы напали!

Государя аж холодный пот прошиб. То-ли накаркали, то-ли нарочно войну подстроили проклятые буржуины. Но хочешь не хочешь, воевать надо. Насилу выкрутился, а тут еще последствие неожиданное — революция 1905-1907 годов. В общем, сообразил Хозяин Земли Русской, что дорогу до Тихого океана достраивать, все-таки, придется. Так расстарался, что невзирая на неожиданно свалившуюся на Европу еще одну войну — Первую мировую — к концу 1916 года с Транссибом управился. Позвал буржуинов, говорит:

– Ну что, довольны? Вот вам дорога от океана до океана, пользуйтесь, а меня в покое оставьте, мне еще черноморские проливы отвоевывать, Константинополь в лоно православного мира возвращать.

– Премного, ваше величество, благодарны, — елейно кланяются буржуины. — Воюйте себе вволю, мешать не будем. Правда, должок за вами, золотом бы получить по векселям, в соответствии с документиком-с от 1897 года, не забыли, чай? Ну, это ничего, подождет. Вы ведь, Николай Александрович, с войны-то богатым человеком вернетесь, с трофеями. Тогда и рассчитаемся не торопясь.

Сказали так, а сами от смеха еле сдерживаются: ведь они эту войну как раз и устроили, чтобы на ее фронтах лучших защитников России перебить, чтобы сподручнее было захватить ее богатства, и так славно у них это дело пошло, что у царя нашего вскоре толковых солдат с офицерами не осталось, одно бузотерство пошло что на фронте, что в тылу…

Буржуины же тем временем опять на совет собрались. Один озвучил повестку:

– Ну, с Романовыми расправиться теперь — дело нескольких часов, а потом-то что? Как природные богатства России осваивать будем?

Тут один из них по имени Сахиб, что в переводе с буржуйского означает Самый Хитрый Буржуй, говорит:

– Есть у меня одна смертельная инъекция, «Большевизм» называется. Клинические испытания еще не прошла, но мои хлопцы уверены, что достаточно одной таблэтки двух-трех запломбированных вагонов.

– Что еще за диковинка? — заинтересовались остальные.

– А помните у нас два фрика были, с теорией классовой борьбы все носились, химерой вроде вечного двигателя или эликсира молодости?

– Это Карлсон с Энгельсоном-то? Так их учение в Европе ни один разумный человек уж лет 10 как всерьез не воспринимает. Они, кстати, под конец жизни и сами поняли, что херни нагородили.

– Это в Европе не воспринимают, потому что здесь с тех пор много более адекватных экономических и политических учений появилось, да и народ потолковее. А русские — они же как дети… Короче, мои ребята напели им, что их страна — самая подходящая для совершения социалистической революции.

– Это Россия-то?! Ха-ха-ха! Да там не то что развитого пролетариата нет, там даже потомственного пролетариата нет, 80% крестьян. Да там чиновников в городах больше, чем рабочего класса. Ты шутишь что-ли? Кто мог в такую ересь поверить?

­– Вот именно что поверить, а не проверить. Есть там у них один мстительный недоучка. Он во что хочешь поверит, лишь бы до власти дорваться, да отомстить, причем он даже точно не знает кому именно. Ему, вишь ты, кажется, что с ним несправедливо обошлись, жизнь ему сломали. Там, в России, таких дохрена, вот и сколотили мы из них партию, а чтобы они не превратились в обычных озлобленных нытиков, пару крепких уголовников к ним приставили, тоже, кстати, идейных. Настоящего-то урку с толку не собьешь, он уголовные понятия ни на что не променяет, а у этих грабежи совершить ума хватило, а как награбленным распорядиться не сообразили, революционерам отдали. В общем, все они у нас на коротком поводке: будут рыпаться — сдадим полиции, тогда их не ссылка ждет, как за распространение каких-нибудь агиток, а гарантированная смертная казнь.

– А вдруг у них после революции ума хватит по-настоящему за дело взяться и в России такую крепкую власть установить, что нам опять к российским природным богатствам не подобраться будет?

– Об этом мы позаботились. Революция пройдет в два этапа. В феврале, допустим, свергаем Романовых. Потом посмотрим, кто к власти потянется, попытается порядок навести. Всех таких, кто поумнее, прищучим: отправим в эмиграцию, запугаем, а то и того-этого… Параллельно устроим затруднения с подвозом продовольствия, безначалие в армии, инфляция, бандитизм на улицах, в такую апатию Россию погрузим, что будьте уверены, к октябрю в Петрограде не останется ни одного человека, кто захотел бы затевать Учредительное собрание и прочие глупости. Никого способного на реальные действия не останется на российской политической арене, кроме тех жестоких недоумков, которых мы будем все это время, на фоне нарастающего хаоса, подкармливать. Чтобы они отсебятины не напороли, пришлем из Штатов отряд организаторов, получивших практический опыт во время Мексиканской революции. В том, что наши большевики возьмут власть, можно не сомневаться. Армия у нас тоже под контролем, так что и на фронте неожиданностей не предвидится… А как большевики до власти дорвутся да дров наломают, они на любые тайные преступления будут согласны, лишь бы свой позор скрыть, так сказать, «сохранить лицо».

– Слушай, а ведь люди спрашивать будут, откуда эти большевики взялись, если раньше ими в России и не пахло, да откуда у них деньги…

– Э, на германский генштаб свалим. Документы кое-какие подбросим, может даже пару настоящих финансовых потоков с немецкой стороны пустим для отвода глаз. Эти у нас тоже под контролем.

– Все это как-то… необычно…

– Балбесы вы! Эра политтехнологий наступает! Мои футуристы еще много таких схем заготовили: для Италии, для Германии, для Испании… Вот, на России испытания проведем, потом таких штаммов наплодим — никому не поздоровится. А если не доверяете нашим разработкам — без вас обойдемся, сами все провернем, только чур, тогда уж и богатствами России распоряжаться будем единолично. Согласны?

– Согласны… Только уж ты, Сахиб, если все получится, с нами потом поделись. Мы даже акции или облигации этого твоего предприятия готовы купить.

– Вот это другой разговор. Записывайте адрес, куда заносить: Америка, город Нью Йорк, улица Свободы… <дальше неразборчиво>.

Ох, и хитрый оказался этот Сахиб! Как запланировал — так всё в точности и получилось. И Романовых свергли, и власть большевикам передали, и толковых людей всех из России повывезли, а оставшихся до смерти запугали, чтобы под ногами не путались (а кое-кого даже того-этого…). Указ об освоении Кузбасса заставили большевиков в первые же дни подписать. Вот тут бы, кажется, и пожировать на славу, но осталась нерешенной одна проблема. Уголь есть, руда есть, Транссиб, по которому можно богатства из страны вывозить, есть. Чего не хватает? Правильно, дешевой рабочей силы. Один эффективный менеджер, засланный из Нью Йорка, совсем-было создал «трудовые армии» на манер аракчеевских военных поселений, но оказалось, что порядочных-то людей из России выкурили, а остатки порядочности из самой большевистской партии вычистить забыли. Нашлись там бузотеры-горлопаны: «Не позволим, — кричат, — российских рабочих и крестьян в рабов превращать!» Что ты будешь делать… Однако Сахиб был калачом тертым, играл вдолгую. Главным для него было территорию застолбить, охрану по периметру расставить а там уж не торопясь сориентироваться можно. Да и действительно, надо ведь хорошенько рассмотреть, что за махина тебе досталась. В общем, вызвал он к себе самого главного большевика и говорит:

– Ну что, доволен приобретением, Володья?

– Да как сказать, батенька… Пrиятно, конечно, такой важной стrаной поупrавлять, гениальность свою к делу пrиспособить, да только что-то она rуля не очень слушается. Все бунты какие-то, недовольства… Наrоду мы перегубили — счет уже на миллионы пошел, а вот спасибо что-то ни от кого не слышно за «светлое будущее», котоrое мы здесь устrоили, скоrее наобоrот. Похоже, пrавильно меня пrедупреждали: в стrане, где еще и капитализм-то толком не устаканился, социалистическую rеволюцию делать пrеждевrеменно.

– А как же твоя книга «Развитие капитализма в России», где ты «убедительно доказал», что это развитая капиталистическая страна, которой социалистическая революция очень бы не повредила?

– Так это того… Заблуждения молодости…

­– А как же «Империализм как высшая стадия капитализма», как же «Государство и революция», где ты доказываешь, что в России не только капитализм устоялся, а и монополии сформировались во всех отраслях?

– Ой, не томите душу…

– Так значит какой страной Россия оказалась?

– Да кrестьянской, кrестьянской!

– И рабочего класса здесь с гулькин…

– …

– Правильно. А значит революцию здесь, где нет потомственного пролетариата делать…

– Да нельзя, нельзя! Что вы хотите-то от меня, как теперь выкrучиваться?

– Вооот… Развитого пролетариата не обнаружилось, капитализм не зрелый, ему бы еще хотя бы лет 30 поразвиваться, а ты его уже в 1898 году «обнаружил», да еще сотни тысяч людей с понталыку сбил, за собой в западню повел, хоть и не жалко их, дураков. А невинных-то сколько загубил, таких дров наломал… А делать, Володья, теперь ничего и не надо. Верни все как было, да и живи спокойно.

– То есть что значит «как было»? Капитализм веrнуть?

– Ага. Скажи, что это такая «новая экономическая политика». Торговлишку разреши, буржуев разоренных подкорми немножко, а дальше они сами все сделают, восстановят страну, разруху твою разрулят всего за пару лет, вот увидишь.

– Это что же получается, что ихний капитализм лучше нашего социализма? А за что же мы на колчаковских фrонтах…

– Молчать! — неожиданно рявкнул Сахиб на манер старорежимного околоточного. — Я здесь хозяин. На любого из вас у меня столько материала, что захочу — тебя с подельниками завтра же местные голыми руками порвут. Да и денег вы задолжали за «эмиграцию»-то. Аль забыл? 10 лет по Лондонам да Женевам раскатывал, да и здесь неплохо пригрелся, пока вся страна без соли последний… В общем, ладно, живи пока. Сейчас пойдешь в Кремль, соберешь ЦК, объявишь нэп, и без глупостей.

– А дальше?

– Дальше — тишина… — загадочно продолжил Сахиб. — Жди дальнейших распоряжений. Впрочем, их в ближайшие годы не предвидится. Устояться здесь все должно, устаканиться. А ты, Володья, — сказал он уже мягче, — здоровьем займись, поживи в свое удовольствие. Заслужил.

Не долго вождю довелось пожить в свое удовольствие, да и разучился он за десятилетия скитаний наслаждаться жизнью, не думая о деле, а к поискам духовного равновесия он и вовсе не привык, все мельтешил, ругался, требовал, добивался чего-то… А тут еще выяснилось, что стреляют не только в царских министров, но и в дорвавшихся до власти пролетарских лидеров. Он даже подумал, уж не Сахиб ли этим покушением намекает, что пора от дел отойти? Или, может, требует долги вернуть? А как их вернуть, десятки-то миллионов долларов? Он бы и рад, да экономика при получившемся социализме, как неисправный мотор, только фыркает, а все никак не заведется. В общем, подергался он эдак-то еще лет с пяток, да и помер.

Прошло 10 послереволюционных лет. Сахиб времени не терял: хорошенько изучил Россию, что за народ здесь живет, какие и где есть природные богатства, фабрики и заводы, научное наследие царского правительства исследовал. У большевиков же, как ни старались, никак «счастливое будущее» не вытанцовывалось. Вроде, и врагов поистребили, и даже кое-каких предприятий понагородили, и богатства в казне еще не перевелись, а куда ни глянь — везде шепоток: «Эдак-то и царь-батюшка умел» или даже «При прежней-то власти лучше было».

В один прекрасный день вызвал к себе Сахиб смотрящего по партии и говорит:

– Слышь, генацвале, вот вы, большевики, 10 лет назад революцию сделали, говорили, что при социализме лучше будет, чем при капитализме, а Россия как была при царе второсортной европейской державой, так и осталась, но там хоть положительная динамика была, а вы еще даже не по всем показателям на уровень 1913 года вышли. Что-то не очень это похоже на обещанный великий социально-экономический прорыв. А я ведь вам поверил, столько денег отвалил вашей партии, а теперь получается, что сказки все это, весь ваш марксизм-шмарксизм? Вы, наверно, царя, помещиков и капиталистов прогнали просто чтобы их места занять, пожировать на всем готовом? Или, может, за былые обиды отомстить? Или просто власть любите, а за результаты властвования отвечать не хотите? Так это не пролетарская революция называется, а как-то по-другому.

– Вай, хозяин, зачэм обижаишь, я жи чэлавэк малэнький, бэз абразавания.

– А что с социализмом лажа вышла, хватает у тебя ума понять?

– Э, соцализм-шмацализм… Минэ вабще пофигу, я и ранше-то нэ панимал зачэм все это. Я чэловэк простой, кто минэ нэмножка на хлэб с маслом платит, тот и харашо.

– А остальные-то в Политбюро что предлагают, как выкручиваться собираются?

– Да хэрню всякаю городят, задолбали уже. Панятно, что надо как раньши дэлать, как при царэ батюшке. Ти толка прикажи, ми этих старых мэринов повычистим, мэшают сильна. Харошие рэбята у минэ есть, памогут парядак навэсти.

– Соображаешь. Ты ведь у них там генеральный секретарь, секретами ведаешь?

– Вэдаю, дарагой.

– А помнишь такой секрет, что партия ваша тайных облигаций на миллионы долларов выпустила и часть царских долгов на себя приняла?

– Помню, дарагой.

– А знаешь, что уголовное дело за Тифлисский гоп-стоп 1907 года все еще у меня? И что если советская власть зашатается и упадет (а я в этом ей могу помочь) к власти придут люди, которые вздернут тебя на ближайшем столбе?

– Знаю, дарагой.

– Тогда записывай…

Так родился план ускоренной индустриализации и коллективизации.

И началась у них совсем другая жизнь! Про социальный прогресс все и думать забыли, разве что на партсобраниях пару мантр произнесут, да и за дело. В результате раскулачивания и коллективизации высвободилось столько бесплатной рабочей силы, что котлованами всю страну изрыли. Планом индустриализации сняли все запреты на привлечение столь ненавистного до тех пор американского капитала, мол, это мы не буржуям лакомые куски раздаем, а технологический опыт перенимаем. Остатки отечественных инженеров окончательно превратили в подмастерьев для зарубежных хозяев. На всякий случай вузы в богадельни переделали, чтобы лишних умников не плодить.

На Кузбассе, вокруг которого большевики 10 лет ходили как кошка возле мяса, за считанные месяцы выросли корпуса по американским чертежам, и даже такие гигантские домны, какие янки даже у себя на Великих озерах возводить не решались. Полная свобода творчества для них настала: отладил техпроцесс в России — смело переноси на американскую почву. Весело загрохотали по Транссибу составы в направлении государственных границ, увозя наружу все, чем можно было расплатиться за организованные Сахибом кредиты. С облегчением вздохнула разоренная репарациями Германия, у нее даже появились силы подумывать о новом имперском величии, да и в сторону Тихого океана потекли веселые товарные ручейки.

В общем, такой образцовый компрадорский капитализм забабахали — любо-дорого посмотреть. А самое главное — без всяких забастовок и профсоюзов. Формально профсоюзы оставили, но с такими урезанными правами, что самые продажные американские и английские тред-юнионы выглядели на этом фоне настоящими Робин Гудами. Эх, не зря те 10 лет буржуй Сахиб потратил: собирал информацию обо всех, кто мог оказать малейшее сопротивление его планам и придумывал, как бы половчее от них избавиться. Попутно вырастил поколение послушных янычар: хоть отца родного в лагеря упекут, лишь бы «волю партии» исполнить. Оставалось только отдавать точные распоряжения своему верному абреку.

Еще через 10 лет, 18 февраля 1937 года, умер Серго Орджоникидзе, простодушный фельдшер, отвечавший в СССР за индустриализацию и не вылезавший из командировок по великим стройкам. А ведь, казалось бы, не старый еще был человек, 50-летний юбилей только что справил… Так начиналась зачистка свидетелей операции «Большевизм».