Чудо отчуждения

Большевики — большие любители похваляться чудесами индустриализации, которая без них, якобы, не случилась бы. Давайте рассмотрим один из их несомненных прорывов — освоение Кузбасса — одного из крупнейших угольных месторождений в мире. Именно успехи этого проекта воспел В.В. Маяковский в своих знаменитых стихах:

По небу тучи бегают, Дождями сумрак сжат, Под старою телегою Рабочие лежат. И слышит шепот гордый Вода и под и над: «Через четыре года Здесь будет город-сад!»

Несчастных рабочих, окрыленных надеждами на светлое будущее, поэт воспел и именно их героическому труду приписал бесспорное экономическое достижение, только вот забыл Владимир Владимирович упомянуть роль работников умственного труда — инженеров, мастеров, экономистов.

«Что?! Интеллигенцию?! Этих никчемных буржуев, либерастов?! Много им чести, чтобы наш пролетарский поэт их славословил! Вот рабочие — это да, вынесли на своих плечах все тяготы и лишения, а эти, может, каких чертежей и поначертили, так им за это хорошее жалование платят, да и работают они в теплых кабинетах, а не «под старою телегою», — завопят недоумки, считающие себя наследниками большевиков. Что им возразить? Ну, во-первых, есть большие сомнения, что «под старою телегою» в дождливую погоду лежали именно рабочие. Очень может быть, что это раскулаченные крестьяне, которых в конце 1920-х уже начали сгонять с насиженных мест на «великие стройки».

<В концлагерях Сибири в 1930 г.> содержалось приблизительно 24 000 заключенных, работавших на строительстве железной дороги Томск — Енисейск и металлургического комбината в Кузнецке.

(См. Курта С. и др. Черная книга коммунизма. С. 187.)

Вышепроцитированное стихотворение Маяковского — «Рассказ Хренова о Кузнецкстрое и людях Кузнецка» — написано в 1929 г., а работы по освоению Кузбасса начались лет на 10-15 раньше (кстати, работы там не прекращались даже в годы Гражданской войны). Кадровые рабочие, находившиеся в тех местах еще с царских времен, уже успели обустроиться и жили в каких-никаких домиках. Под телегою если кто и мог лежать, то как раз зеки.

Во-вторых, рабочие, как ни прозаически это звучит, — материал легко заменяемый, некоторые экономисты пользуются даже циничным термином «расходники». Ушлые управленцы могут нагнать их на стройку в любых количествах, а потом уже начинаются проблемы рабочих: знали, куда ехали (если, конечно, по доброй воле). Желание написать восторженные стихи в связи с «лежанием под телегою» могло прийти только в воспаленное советской инфекцией сознание. Что-то я не припоминаю романтических произведений, написанных, например, в связи со строительством Панамского канала. По крайней мере оказавшийся там по дурости Поль Гоген никаких нежных чувств к этому периоду своей жизни не испытывал и рисовал не умирающих тысячами от малярии рабочих, а тропические фрукты и туземок в эротичных позах.

В-третьих, интеллигенция, особенно техническая, — далеко не всегда белоручки.

Кузбасский комплекс коксохимических и металлургических комбинатов — настоящая гордость отечественной индустрии, без всяких оговорок и иронии. Настоящая, в отличие от провальных машиностроительных заводов: кадры для сложных производств должны формироваться из потомственных специалистов, а не из вчерашних земледельцев и комсомольцев-энтузиастов. Машиностроители — фактически плод селекции, и сколько не дай высших образований случайному, пусть даже талантливому человеку — получится в лучшем случае работник для фабрики игрушек. Даже в 1980-е советское машиностроение представляло собой жалкое, хотя и очень громоздкое зрелище. Повальное воровство, несоблюдение технологии, неумение с помощи организационных и финансовых стимулов добиваться высокого качества — все это превращало советские заводы в генераторы заведомого брака. Они потому так легко и развалились в 1990-е. И не пытайтесь мне на эту тему возражать: обсуждать проблемы советского машиностроения я соглашусь только с теми, кто хотя бы лет 5 провел у заводских станков в промасленной спецовке. Челябинский, Сталинградский, Харьковский заводы и иже с ними — не гордость сталинской индустриализации, а ее гигантский провал и позор, поскольку заплатить за эту бесполезную затею пришлось голодом и торгсиновским обнищанием. Может, есть даже какой-то исторический смысл в том, что простояли некоторые из «достижений первых пятилеток» менее 5 лет: бои 1942-43 гг. не оставили камня на камне от Сталинградского «тракторного», в который было вложено столько труда и денег.

Металлургия и химическая промышленность — другое дело. Там не нужны слишком уж точные пальцы, зоркие глаза, выдержка и математическое чутье. Работа ведется с большими объемами материалов и, можно сказать, изначально в гораздо большей степени автоматизирована, чем изготовление деталей машин, которое еще лет 50 назад даже в Европе и Америке требовало большого количества квалифицированного, дисциплинированного ручного труда. Загрузив кокс и руду в доменную печь в правильных объемах и с правильными интервалами, остается лишь поддерживать температурный режим и наблюдать за процессом несколько часов. Да, там, жарко, требуется физическая выносливость, да, там тоже нужно многое знать, но если рецептура соблюдена — на выходе получится сразу много однородной готовой продукции, тогда как например, шестерни, изготовленные с интервалом в 5 минут, могут существенно отличаться по качеству. Затупился резец, попался отбел в чугуне, загрязнилась СОЖ, кончилось масло, произошел скачек электричества, не сработал входной контроль, износился мерительный инструмент — много факторов нужно взаимно увязать, чтобы получить годные детали машин. В металлообрабатывающем цеху стоят десятки станков, почти за каждым из которых работает отдельный рабочий. Его обслуживает армия технологов, конструкторов, кладовщиков, уборщиков мусора наконец. Организовать все это силами вчерашних крестьян не получится. Максимум, на что они способны без подготовки — копать котлованы, таскать тяжести, что хорошо показано в соответствующем произведении Андрея Платонова. Остальному нужно учиться годами. В металлургии же главное для рабочего — выдерживать большие физические нагрузки и соблюдать технологии, в которых чаще фигурируют не микроны, как в машиностроении, а… килограммы. Остальное — дело инженеров.

Такие гигантские конструкции, как доменная или мартеновская печь, не строятся на глазок. Точнее говоря, на ранних этапах они, наверно, и возводились по наитию искусных мастеров-одиночек, но уже во второй половине XIX в. металлургия превратилась в строгую и точную науку, требующую соблюдения геометрии, пропорций и температур, особенно если речь идет о гигантских установках.

Дополнительным фактором сложности стала логистика. Все месторождения угля и руд в мире были уже известны и поделены между европейскими и американскими трестами кроме… Кузбасса. Этот угольный бассейн был для дореволюционных промышленников Эльдорадо черной металлургии, отличающимся такими достоинствами, как:

  1. гигантские объемы (сотни миллиардов тонн);
  2. малая глубина залегания (можно добывать с поверхности);
  3. большая толщина пластов (десятки метров);
  4. высокое качество (далеко не каждый природный уголь годится для выплавки добротных стали и чугуна);
  5. относительная близость к месторождениям железа.

Привлекательной особенностью Кузбасса было и то, что он находился в стране без серьезной рыночной конкуренции. Ближайшие фирмы, которые могли бы заинтересоваться этим месторождением, находилось в тысячах километров, на Донбассе (не даром слова Донбасс и Кузбасс устроены одинаково). Зауральские богатства были недоступны еще и потому, что долгое время там была неразвита железнодорожная сеть, но когда на горизонте замаячило окончание работ по строительству Транссибирской магистрали, интерес частного капитала к этому региону резко возрос.

Говоря о конкуренции, нужно добавить, что крупные предприятия появлялись в России только с санкции царского правительства. Романовы всерьез считали себя «хозяевами земли русской», и без разрешения царя невозможно было начать более-менее крупное строительство. К счастью, Николай Александрович не хуже товарища Сталина понимал необходимость индустриализации и охотно инициировал масштабные народохозяйственные проекты. Так случилось и с кузнецкими угольными залежами.

В 1912 г. интернациональной группой предпринимателей, в которую входили представители таких серьезных корпораций, как Regeie generale de cheminse, Societe Generale Favoriser решили создать для освоения богатств Кузбасса АО «Копикуз». Я специально перечислил в первую очередь пару акционеров с названиями из латинских букв, потому что если начинать список с Международного коммерческого банка и Русско-Азиатского банка, может сложиться впечатление, что в предприятии преобладал отечественный капитал. На самом деле и в Международном, и в Русско-Азиатском банках доля владения иностранцев (французов, бельгийцев, немцев) была высока.

Российское присутствие в предприятии обеспечивалось тем, что часть акций получили представители высокопоставленной российской знати, как, например, сенатор В.Ф. Трепов (он стал председателем правления). Если кому-то эта фамилия показалась знакомой, то да, это сын Ф.Ф. Трепова, в которого стреляла Вера Засулич и брат петербургского генерал-губернатора Д.Ф. Трепова, прославившегося в 1905 г. фразой «патронов не жалеть». В.Ф. Трепов, подобно отцу, погибнет от пуль революционеров в 1918 году, но до этого он проведет огромную работу по подготовке Кузбасса к промышленному освоению.

Директором «Копикуза» стал еще один энергичный, амбициозный человек с российской фамилией — металлург И.И. Федорович (тоже расстрелян, но уже в 1937 г.). Он был одним из главных движителей «Копикуза», но, говоря об освоении Кузбасса, следует назвать как минимум еще троих:

Начала карьер И.И. Федоровича, И.П. Бардина и М.К. Курако связаны с Донбасом, где они получили ценный практический опыт, причем не только опыт наблюдения за процессом плавки. Как помнит читатель, выше мы предположили, что у необольшевиков может вызвать гнев принижение роли рабочего класса в освоении Кузбасса, поэтому приведем неожиданную цитату из Википедии:

<И.П. Бардин> работал на заводах в США (1910—1911) простым рабочим по 12—14 часов и до тонкостей узнал производство.

Как вам такое, горлопаны? Этот «интеллигент» и с рабочей нормой справлялся даже на самых грязных и тяжелых работах, даже в условиях потогонной американской системы. А вы сможете выполнить хоть малую долю расчетов, которые он сделал, будучи инженером и управленцем? Гордиться способностью выполнять физическую работу давно уже пора отвыкать — не велика честь, если труд не идет рука об руку с интеллектом.

Биография М.К. Курако еще более экстравагантна. Родившись дворянином, в семье помещика, он в молодости порвал со своим классом, предпочтя обеспеченной жизни романтику Новороссии. Этот регион был во второй половине XIX в. для России чем-то вроде американского Дикого Запада. Разница лишь в том, что отечественные деятели литературы, искусства и кинематографа так и не догадались превратить юго-западную часть страны в мир, полный приключений и драм. Один лишь Г.П. Данилевский воспел этот край, ставший центром притяжения для авантюристов всех мастей, в повестях «Беглые в Новороссии» и «Воля». Если бы такие произведения, а не непонятно как попавшие в школьную программу уголовные хроники вроде «Преступления и наказания», изучали в школах, наша система образования выпускала бы гораздо больше мыслящей молодежи.

Так вот, М.И. Курако, убежав из дома еще до достижения совершеннолетия, стал работать при домнах Донбаса на самых черновых рабочих должностях. Не упуская ни одного случая узнать что-то новое о металлургии, он со временем стал легендарным мастером по ремонту доменных печей, а потом и руководителем крупных производств. Узнав о масштабном проекте, который затевает в Сибири «Копикуз», М.И. Курако с группой преданных заводчан, как атаман со своей бандой, почти не задумываясь присоединился к команде И.И. Федоровича и переехал на Кузбасс, где уже в советское время стал «автором» одной из самых мощных плавильных печей.

Осталось сказать несколько слов о Н.В. Гутовском. В его активах нет, такого козыря, как «был всю жизнь простым рабочим». Зато он получил высшее техническое образование в Ахене, неподалеку от которого находится одно из самых богатых угольных месторождений Европы, а традиции тамошней металлургии берут свое начало чуть ли не в античные времена. Оказавшись в Томске, Н.В. Гутовский так увлекся научной деятельностью, что даже забыл сменить австрийское гражданство на российское, что едва не привело к крупным неприятностям во время Первой мировой войны. Этот ученый начинал свою карьеру лаборантом, но его авторитет довольно быстро дорос до уровня, позволившего ему возглавить Томский технологический институт. На посту ректора он оставался до конца жизни, причем не только готовил кадры для отечественной индустрии, но и занимался теоретической подготовкой проектов по освоению соседнего Кузбасса. Эти наработки и связи Н.В. Гутовского со специалистами дореволюционной школы очень пригодились уже Советской власти, когда она «вдруг» решила возродить проект, сформировавшийся в недрах дореволюционного «Копикуза».

Я пишу все это в 2025 году. Давно отгремели страсти по зверствам Гражданской войны, несправедливо забытым инженерам, офицерам и деятелям искусства эпохи Романовых, расстрелу царской семьи и прочим ярким историческим фактам, вызывавшим изумление в 1980-1990-е. С тех пор страна довольно четко разделилась на «совкодрочеров» и «булкохрустов», которым, видимо, предстоит сыграть в политической жизни России такие же роли, как Демократической и Республиканской партиям в США. Зачем же тогда писать о российских революциях и связанных с ними событиях?

Затем, что их истинные причины так и не выяснены. Следует в первую очередь избавиться от аrхисквеrной, батенька идеи о том, что это была «борьба за счастье рабочих и крестьян». Хорошенькое счастье, ради которого загублены десятки миллионов этих самых трудящихся и покалечены несколько следующих поколений.

По моему глубокому, крепнущему изо дня в день убеждению, события 1917 и следующих годов были рейдерским захватом гигантской, но «глупой» в силу молодости страны. Кто же был захватчиком? США, Франция, Германия, или опять «Англичанка гадит»? Отвечу так: это пока не важно. Возможно, что захватчиком было не государство, а некая корпорация, никак не оформленная юридически, но признаки махинаций налицо: разграбление, занятие ключевых должностей, депопуляция.

История Кузбасса — хороший повод задуматься о таком рейдерстве. В самом деле, гигантские залежи отличного и легкодоступного угля, превышающие по объему все европейские запасы, лежат бесхозными посреди Сибири и никого не интересуют. Может такое быть? Даже по марксову учению не может. Хорошо известна фраза основоположника научного коммунизма о том, что нет такого преступления, на которое капиталист не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы, в расчете на трехкратную прибыль. А тут красные и белые бегают, очертя головы мимо несметных сокровищ, а несчастные инженеры, как капризные дети, тянут их за полы шинелей и умоляют: ну взгляните же, тут уголь, тут же и руда по близости, как выгодно! Но вояки только фыркают: «Отвяжись, мальчик, не до тебя!» В это же время европейские и американские магнаты, выскребающие последние крохи из своих шахт, брезгливо взирают на российский бардак и стараются держаться от него подальше.

Может такое быть? Не может такого быть! А вот когда силами царских инженеров с американскими и австрийскими бэкграундами проводятся все квалифицированные геологоразведочные работы, потом устраивается регулируемый хаос, потом выдерживается пауза 10 лет, потом происходит переоформление промышленности Кузбасса с дореволюционных структур на «государство рабочих и крестьян», потом там внедряются передовые американские технологии, нагоняется бесплатная рабочая сила в виде «раскулаченных крестьян», и в конце концов под новой вывеской все это выдается за «величайшее чудо социалистической экономики» — вот это вполне логично. Такая блестящая афера небывалого масштаба не вызывала бы ничего, кроме восторга, если бы не была замешана на величайших же государственных и уголовных преступлениях.