Партийная арифметика

Условия задачи:

1. Делегатам V съезда РСДРП в 1907 г. во время пребывания в Лондоне выдавалось на бытовые расходы по 2 шиллинга в день. Это не густо, на уровне дневной зарплаты английского чернорабочего. Приходилось еще и подкармливать партийных бедолаг бесплатными бутербродами.
2. Менее чем через месяц после Лондонского съезда большевистские боевики ограбили инкассаторов в Тифлисе, в результате чего в их распоряжении оказалось около 90 тыс. руб.
3. В одном британском фунте стерлингов 20 шиллингов.
4. 1 фунт был равен тогда примерно 10 рублям.

Вопрос: сколько ограблений, подобных тифлисскому, нужно было бы провести большевикам в 1917 году для финансирования своей партии, если тогда ее численность достигла 350 тыс. человек? Инфляцией и предположением о том, что они жили на взносы рабочих и пенсии тещ со свекровями пренебречь.

Арифметически решить задачу просто.

1. Переведем ежедневные расходы на одного партийного деятеля в фунты: 2 шиллинга = 0,1 фунта.
2. Умножим на 20 дней, получим 2 фунта в месяц на человека. Почему 20, а не 30? Ну ведь не уделяли же они все свое время партийной деятельности, а выходные и дни, пропущенные по болезни, партия оплачивать не обязана, это вам не богадельня какая-нибудь. К тому же именно 20 дней продолжался Лондонский съезд, так что можно чисто эмпирически взять его за эталон.
3. Умножаем на численность партии и количество месяцев в году: 350 тыс. чел. * £2 * 12 = 8,4 млн. фунтов стерлингов в год (ого… это даже в наши дни немало).
4. Делим на «выручку» от Тифлисской экспроприации, выраженную в фунтах: £8400000 : £9000 = 933.

Ответ: чтобы финансировать свою партию в 1917 году, большевикам нужно было совершать по 2-3 масштабных ограбления в день.

Что здесь интригующего? Во-первых, речь не может идти не только об 1 бандитском налете, подобному Тифлисскому, в день, но и об одном в год, потому что «экспроприация» 1907 г. стала беспрецедентным событием в мире криминала. Такие случаются, разве что, по одному в десятилетие. И не только потому, что мало какое ограбление можно сопоставить с Тифлисским по кровавости и аморальности. Ведь погибли не только честно исполнявшие свой долг инкассаторы, но и ни в чем не повинные прохожие, лошади, тащившие повозку с деньгами; не получили вовремя своих трудовых рублей чиновники, солдаты, земские врачи и учителя, рабочие, в конце-концов; на этом фоне совсем уж бледно выглядит такой аргумент, как то, что прибавилось работы банкам, министерству финансов и уголовному розыску, т.е. увеличились государственные издержки, а это рано или поздно бьет по карману каждого налогоплательщика.

Но не по этим причинам большевики не стали больше проводить таких крупных ограблений. Свои и чужие жизни они швыряли на жертвенник революционного Молоха не задумываясь. О случайных ли зеваках, а уж тем более о лошадях с оторванными взрывом ногами жалеть, когда речь идет о будущем всеобщем счастье? Нет, как люди практичные, большевики остерегались совсем другого. Во-первых, подобные жестокости сильно подрывали рейтинг их партии. На том же V съезде «эксы» (ограбления во имя революции) были запрещены. От своего участия в Тифлисском событии лидеры большевиков старательно отмежовывались.

Главная же причина, по которой криминальные дела такого масштаба больше не практиковались, была еще более банальна: ограбление оказалось столь «некомфортным» для заказчиков и исполнителей, что они еще долго «чесались и отфыркивались», как молодая лиса, решившая пообедать ёжиком. Царское правительство было не так глупо и беззубо, как его иной раз изображают на карикатурах. Главная неудача дела заключалась в том, что сумма, которую захватили большевистские бандиты, примерно на 2/3 состояла из купюр по 500 рублей, номера которых были известны банкам. При попытках разменять столь крупные номиналы, незадачливые грабители мгновенно подпадали под пристальное внимание правоохранительных органов. То есть на самом-то деле Сталин с кавказскими подельниками захватили не 90, а 350 тысяч рублей, но только около трети были в мелких купюрах. Это и пошло на нужды партии, остальное же оказалось мертвым грузом, несмотря на всевозможные попытки реализовать 500-рублевые купюры (подправить номера, впарить лохам и т.п.).

У писательницы Зои Воскресенской, обладавшей в советское время некой монополией на создание художественной прозы о Ленине, есть рассказ «Опасный путь» с таким эпизодом:

Северный ветер усиливался, стегал по лицу, в свете фонаря летели космы игольчатого снега.

Прошли не больше двух километров от дома, а силы уже иссякали. Оба вспотели, на бровях и ресницах застыла стеклянная бахрома. Наступал рассвет — серый и немощный, который, казалось, никогда не разгорится в ясный день. Перед островком, до глянца отполированным водой и ветром (такие острова лоцманы называют «бараньими лбами»), чернела огромная полынья. Путешественники в первый раз забрались в лодку и веслами, показавшимися очень легкими, в несколько взмахов приткнулись к ледяной кромке. Потом они волоком перетащили лодку через «бараний лоб».

— Теперь надо перебраться на тот остров.— Бергман показал рукавицей прямо перед собой, где в тумане лежало ледяное поле, беспорядочно заваленное торосами и запорошенное снегом.

Двигались медленно, прощупывая ногой каждую пядь.

Стараясь действовать согласованно с движениями Бергмана, Владимир Ильич вглядывался в даль. Скалистые острова возникали перед его глазами, как мираж, и исчезали, затягиваясь льдистой мглой. Гудки пароходов оповещали, что и в открытом море и на большом фарватере все еще лежит туман.

— Много ли мы прошли? — спросил Владимир Ильич рыбака.

— Самое длинное — позади, самое трудное — впереди, — загадочно ответил Бергман.

Он все чаще останавливался, произнося свое «я-гха», и оно звучало то как тревога, то как вопрос, а то и как яростное ругательство.

Владимир Ильич облюбовал большую плоскую льдину. Он решил перебраться на нее. Но что такое?.. Нога скользнула по ледяной горке и нырнула в воду. Противоположный конец льдины стал быстро подниматься. Владимир Ильич покрепче ухватился за шест и шагнул на соседнюю льдину. Огромная льдина с легкостью поплавка скрылась под водой.

Владимир Ильич взглянул на своего спутника и по остекленевшим от ужаса глазам понял, как велика опасность.

— В лодку,скорее в лодку!

А куда это, интересно, торопится Ильич по ненадежному льду Ботнического залива с каким-то подозрительным чемоданчиком в руках? «Ну конечно же, спасается от жестокой царской охранки, которая спит и видит, как бы упрятать нашего горячо любимого борца за народное счастье в тюрьму!», — так вам ответили бы, наверно, и сама Зоя Воскресенская, и оставшиеся 99,9% советских идеологов. В наши же дни даже Википедия не скрывает:

Узнав об аресте Камо и опасаясь собственного ареста, Ленин вместе с женой бежал из Финляндии. Чтобы избежать слежки, он ночью прошёл 5 км по замёрзшему озеру и сел на пароход на соседнем острове. Во время этого путешествия Ленин и его два спутника едва не утонули, когда лёд под ними начал трескаться. Позже Ленин писал, что это был бы «глупый способ умереть». После побега из Финляндии Ленин с женой направились в Швейцарию.

То есть ловят его не за революционную деятельность, а по подозрению в обычном, хотя и очень крупном, «гоп-стопе» с отягчающими обстоятельствами: в ходе ограбления погибли люди и существенный ущерб понесла казна. Так что даже если бы Ленин не совершил Октябрьскую революцию, став государственным преступником в 1917 году, он все равно не избежал бы уголовного преследования по делу 1907 года.

Итак, для пополнения партийной казны экспроприации с некоторых пор не годились: они были опасны не только для репутации РСДРП, но и для жизней самих нелегалов.

«Но ведь большевики были идейными борцами, способными выполнять свои задачи и без вознаграждения!», — возразит настырный оппонент. Видишь ли, Юра, во-первых, в каждом партийном деле, помимо вознаграждения, присутствуют еще и накладные расходы (билеты, чемоданы, гостиницы, взятки таможенникам и т.п.). Во-вторых, если до революции 350 тысяч большевиков могли как-то пробавляться на собственные зарплаты и личные доходы, то после нее они сразу же превратились в освобожденных партийных и советских работников. Вряд ли партия могла себе позволить такую роскошь, как товарищи, продолжавшие посещать партсобрания от случая к случаю, на манер какого-нибудь рыболовного кружка. Каждый был на счету, каждому находилось долгосрочное партийное применение. В-третьих, не смешите мои тапочки, и вознаграждения, и комфортную жизнь эти ребята очень даже любили, как до революции, так и после.

С самого октября 1917 года большевикам в огромных количествах потребовались верные функционеры: комиссары, работники органов власти, главы партийных ячеек, т.е. наличные деньги на содержание 350-тысячного аппарата партии понадобились сразу же, а не в отдаленном будущем, когда страна оправится от революции и гражданской войны. Если бы Ленин с самого начала не «подкармливал» своих сторонников, им действительно посворачивали бы шеи за считанные недели. Большевистские органы власти были одним из немногих мест в тогдашней России, где сотрудники могли рассчитывать на более-менее сытую жизнь.

В вышеприведенном расчете я специально занизил расходы на содержание партии. На 2 фунта стерлингов в месяц в те времена можно было бы прожить, разве что, впроголодь, т.е. в состоянии, когда человек думает не о революционной борьбе за будущее счастье человечества, а о том, не удастся ли завтра раздобыть в мясной лавке колбасных обрезков подешевле. Сколь угодно борзый революционер без добротной кормежки превращается в апатичного доходягу за считанные недели. Это хорошо знали сотрудники пенитенциарных заведений как в царские, так и в советские времена, да и сами революционеры, для которых царское правительство создавало в тюрьмах и ссылках условия быта не сопоставимо более комфортные, чем в заведениях, где действительно ставили целью уничтожение людей. Так что если даже предположить, что партия в 1917 г. оплачивала работу не 350 тыс. своих членов, а только половины этого количества, то и суточное содержание смело можно увеличить вдвое, т.е. все равно выйдут те же 8,4 миллиона фунтов стерлингов в год.

Главным инструментом воздействия большевиков на общество в предреволюционные годы была нелегальная литература, т.е. к расходам на скромное содержание аппарата большевистских функционеров нужно прибавить затраты на полиграфическое оборудование, бумагу, аренду типографий, зарплаты печатникам. В 1917 году к этому добавились закупки оружия (по некоторым сведениям, они начались задолго до революции), аренду помещений, да мало ли на что еще. Даже особняк Кшесинской, в котором большевики поселились после возвращения из эмиграции, они вряд ли смогли бы заполучить и так долго удерживать без участия влиятельных (а значит состоятельных и бесплатно ничего не делающих) людей. Обычных оборванцев с улицы, которые посмели бы занять такой роскошный объект недвижимости, вышвырнули бы через неделю как котят, перестреляв по дороге половину, как и произошло с анархистами на даче Дурново. Большевиков же не вышвырнули. Их заботливо переселили из особняка Кшесинской в гораздо более просторные корпуса Смольного института (интересно, кстати, куда делись проживавшие там до революции барышни?).

Итак, большевикам для финансирования своей деятельности требовалось порядка 10 млн. фунтов стерлингов в год. Готовились они к революции 1917 года, как минимум, лет 10, да еще в первые послереволюционные годы не сразу добрались до внутренних источников финансирования. Итого, положим, 100 миллионов фунтов ушло на подготовку и проведение революции, закрепление ее результатов. Да, тут грабежами не отделаешься, тут хорошая долгосрочная кредитная линия нужна. И вот вопрос, уже не арифметический, а конспирологический: откуда проистекал этот бодрый финансовый ручеек, если германский генштаб, как нас убеждают, начал подумывать о найме большевиков для развала Российской империи только в последние годы Первой мировой войны?