Убивалленштейн и Божья благодать
Россию часто называют страной отстающей. Не отсталой, а именно отстающей, ибо в конце концов здесь происходит всё то же самое, что и в «развитых странах», но на несколько десятилетий позже. Но есть и пара исключений. Взять, например, пресловутое крещение Руси. Выглядело это, если верить официальным историкам, так. В сердце Европы — странах, примыкающих к Альпам, — зарождается мощный импульс христианизации. В форме Крестовых походов и Реконкисты он распространяется радиально во всех направлениях, теснит Ислам, ереси и язычество, охватывает несчастных западных славян и прибалтов до самого Финского залива, и вот, в первой трети XIII в., почти выдохнувшись, докатывается до Руси. Но из Новгорода и Пскова слышится:
— А мы тут уже покрестились. — Когда это вы успели? — спрашивают обалдевшие от такой неожиданности «псы-рыцари». — Да уж лет двести как христиане. Да-с… Были тут уже и до вас крестители. Владимир Красно Солнышко, Добрыня с Путятой… Милейшие, кстати говоря, люди… Только вот, крестились мы в веру греческую, не в вашу латинскую ересь, так что, вы, ваши благородия, проваливайте-ка отсюдова подобру-поздорову. Александр, проводите господ рыцарей за Чудское озеро, а то еще заблудятся.
Много в этой истории неясного, причем даже официальные исследователи не могут объяснить некоторых фактов, изложенных в школьных учебниках. На днях я посмотрел ролик телеканала «Звезда» о Ледовом побоище. Ну да, заменили старые домыслы более свежими, но яснее не стало.
Есть и еще одна странность в этом деле. Разделение Христианства на католическое и православное произошло в 1054-м году, а Русь крестили в 988-м. Т.е. еще прадеды «псов-рыцарей» и дружинников Александра Невского могли быть, так сказать, полноценными единоверцами, если учесть как медленно распространялись сигналы в средневековом обществе. А вот теперь, в 1242-м, поди ж ты, заклятые враги. К тому же в древнерусской истории, наряду с процессом христианизации, должен был наблюдаться процесс «православизации», т.е. кто-то в XI веке должен был интенсивно перемещаться по Руси и оповещать: «Товарищи христианизировшися, просьба установить обновление на ваше мировоззрение. Версия 0.9.8.8 больше не актуальна и поддерживаться не будет. Просьба обновиться до версии 1.0.5.4». Но ничего подобного мы не видим. То, что Владимир крестил своих подданных в «греческую веру» формально ничего не значит: до 1054 года никакой «греческой» или «латинской» вер не было, была единая, христианская. Как говорил Иоанн Златоуст, «нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос».
Ну, да ладно. То, что Русь крестилась раньше многих своих западных соседей — дело давнее и тёмное. Оставим это идеологам и церковным деятелям. Обратимся к другому, гораздо более актуальному периоду, во время которого наша страна оказалась «впереди планеты всей». Это первая половина XVII в. В Европе с 1618 по 1648 г. бушует жуткая 30-летняя война. Ее не случайно называют «Нулевой мировой». По количеству жертв, если брать в процентном отношении, она даже превосходит своих «младших сестер» — Первую и Вторую мировые. Да, в абсолютных цифрах войны XX века унесли больше жизней — десятки миллионов, но зато в Тридцатилетнюю в некоторых регионах Европы погибло до 70% населения! Чудовищное опустошение, чудовищное ожесточение. А что в России? Тишь, гладь, да Божья благодать: мы уж «отстрелялись», у нас Смута только что прошла.
Пожалуй, лучший из современных знаток той эпохи — историк В.М. Козляков — пишет в своей монографии «Михаил Фёдорович», посвященной первому царю из династии Романовых:
…начиная с 1622 года война и чрезвычайщина ушли на какое-то время в прошлое, позволив заняться повседневным обустройством Московского государства.
О как! Пусть у вас там пожар полыхает, это ваши проблемы, а мы своё уже отстрадали, хватит с нас. Как говорится, «наплевать, наплевать, не поеду воевать». Будем себе спокойненько учреждать присутствия, свадьбы гулять да аптекарский огородик разводить. Только вот пожар не спрашивает, собираетесь вы в нем участвовать или нет.
В чем же причина неучастия России в Тридцатилетней войне? Почему эта невзгода разразилась аккурат после нашего Смутного времени (если рассматривать его в широком смысле), а закончилась вскоре после смерти первого царя из династии Романовых? Ответы на эти вопросы у историков, вроде как, есть, но выглядят не очень убедительно. Мол, участие России в Тридцатилетней войне проявилось в вооруженной борьбе за Смоленск, на который претендовала Польша. Сражения за этот город происходили в период 1632–1634 гг. Москва пыталась выстроить союз со Швецией против поляков, но удержать город не удалось (я, кстати, срезался на этом вопросе на экзаменах в университете, навсегда запомнив имя боярина Михаила Борисовича Шеина, одного из главных участников тех событий).
Интересное дело получается. Тридцатилетняя война началась в 1618 г., а Россия поучаствовала в ней лишь в 1632-м, да и то косвенно, выказав при этом, к тому же, слабость. Но почему ни одной из противоборствующих сторон не пришло в голову напасть на эту «мякотку» - ослабленную Смутой страну и прибрать ее к рукам, получив огромные ресурсы для продолжения войны? Европейские-то резервы были к тому времени давно исчерпаны.
Фридрих Шиллер, проявивший в своем творчестве большой интерес к тем событиям (если не сказать больше — Тридцатилетняя война занимала одно из главных мест среди его исследовательских интересов), описывает в своей пьесе «Лагерь Валленштейна» хищность тогдашних европейских вояк, вкладывая обвинительные слова в уста капеллана:
И еще есть заповедь: «Не укради!» Ее вы, как вижу, точно блюдете. Зачем же красть, коль все даром берете? От ваших уловок, угроз, обжорства Хитросплетений и крючкотворства Дукаты хранить в сундуке что толку? Из чрева коровы изымете телку. С яйцом заодно берете курей. Вспомните, как говорил иерей: «Contenti estote», — учил он, бывало. Что вам — пайка полкового мало? А впрочем, к чему вас бранить, когда Сверху эта идет беда. Каков поп, таков и приход. Возможно, и в Бога не верует тот.
(Перевод Л.В. Гинзбурга).
«Тот» — это герцог Валленштейн, один из самых знаменитых полководцев Тридцатилетней войны. Он воевал на стороне католиков и формально подчинялся императору Фердинанду II из династии Габсбургов, но фактически был влиятельнейшим, как теперь говорят, «полевым командиром» с вполне самостоятельными политическими амбициями. Проще говоря, не слишком-то он прислушивался к приказам императора, за что и был в конце концов убит. Нам же здесь стоит обратить внимание на то, что Валленштейн был не просто «полевым командиром», а военачальником с масштабным мышлением. Возможность управлять войсками численностью меньше 50 тыс. человек его не интересовала. Шиллер сообщает об этом устами одного из своих персонажей:
Да, да! Мы вместе — громадная сила. Фридландец, тот вовремя смог понять, Когда — лет десять назад это было - Пришел он, чтоб войско себе нанять. Двенадцать тысяч дают, а он — королю: «Ваше величество! Не прокормлю! Не двенадцать тысяч давайте, а шестьдесят, И сытым будет каждый солдат!» С этих-то пор он над нами владыка.
Фридландец — так солдаты называли Валленштейна. И вот что получается:
- есть католический полководец Валленштейн, обладающий войском численностью до 60 тыс., состоящим из беспринципных головорезов, и не слишком-то зависящий от воли императора;
- есть Россия, не вполне оправившаяся от Смуты, оказавшаяся не в состоянии дать отпор даже 20-тысячному польскому корпусу;
- есть до предела разоренная Центральная Европа, где уже некому и нечем кормить гигантские вооруженные формирования;
- есть Польша, католическая страна, через которую перебросить войска Валленштейна на нетронутые русские земли — вопрос пары недель; к тому же Польша с Россией находится в неприязненных отношениях, династию Романовых признает «через раз» и, хотя формально уже установила с правительством Михаила Фёдоровича более-менее устойчивые дипломатические отношения, готова свалить «московита» и захватить русские земли при первом удобном случае.
Но ничего этого не происходит! Это всё равно что вода «отказалась» бы выливаться из опрокинутого ведра в условиях нормальной гравитации или бензин отказался гореть от брошенной в него спички. Вот же он, край, пригодный для грабежа — Россия, как раз только что оправившаяся от набегов казаков, татар и «литовских людей», «нагулявшая свежий жирок», но еще не сформировавшая эффективные вооруженные силы. «Ешь ее с кашей!», — как говаривал профессор Преображенский. Но нет, головорезы Валленштейна (у Шиллера в переводе Гинзбурга священник в пылу обвинений называет его Убивалленштейном) почему-то деликатничают и не идут разбойничать на русские земли, а продолжают выщипывать последние травинки в разоренной до тла Германии.
«Ну,а вы-то сам как это объясняете?», — спросит иной въедливый читатель. А никак! Позвольте мне побыть в роли того самого дурака, который бросает камни в колодец, чтобы сотне умных было чем заняться.